В.А.Утянский «Воспоминания» 41 с.
В ресторане вокзала много света от громадных люстр, много народу. Настроение праздничное, приподнятое. За большой стол садятся молодые, с иголочки одетые в парадные костюмы летчики и сестра. Здесь все: коньяки, вина, икра черная и красная, окорока, колбасы разные, фрукты, конфеты, шоколад. Посидев часа три, мы готовимся к отъезду в Бобруйск. О прибытии докладываем командиру полка майору Белецкому.
Размещаемся по квартирам в городе. А через месяц приход приказ Наркома обороны Тимошенко. Весь молодой комсостав постричь и в общежитие. Так мы оказались на территории гарнизона в огромной комнате гостиницы, на втором этаже, вместе с нашим техсоставом.
В 1947 году, работая пилотом в Центральной авиагруппе Аэрогеологического треста Мин. Гео. СССР (Москва), подал заявление в партийную организацию с просьбой о восстановлении в партию. На собрание не вызывали и не беседовали, а ответили, что пока рано.
Ничем не запятнав высокое звание члена партии и зная, что именно в этом меня незаслуженно подозревают, я больше по вопросу восстановления в партии никуда не обращался. Но и никогда и не считал себя беспартийным.
И вот, уже работая в 78 летном отряде СКТУ ГА, в 1958 году снова пытаюсь и подаю заявление. Меня вызвали в один из кабинетов Ростовского обкома партии. Высокая и очень пожилая женщина приняла меня. Весь разговор свелся к тому, что она уговаривала подать заявление о вступлению в партию. И чуть ли не сама даст рекомендацию.
Я сказал, что прошу о восстановлении. Она сказала, что прошло много времени. Я поблагодарил и ушел. Так и остался не членом, но в душе коммунист.
В эскадрилье, где был командиром, большинство людей считали меня членом партии. И уже после ухода на пенсию, встретив меня, удивлялись: «Да как же так? А мы все время считали…»
***
В середине пятидесятых голов я работал пилотом в 78 летном отряде в Ростове-на-Дону. И вот однажды в коридоре аэродромного диспетчерского пункта, куда приходили пилоты получать разрешение на вылет, встретил человека. Он показался мне близко знакомым. Я очень обрадовался, подошел к нему и спросил: «Вы Леонтьев?» Он ответил: «Да»
– А я Утянский, помнишь такого?
Он, глядя куда-то мимо меня, ответил: «Я такого не помню».
Повернулся и ушел, дав понять, что говорить нам не о чем. Я был потрясен. Впервые встретил живого однополчанина, да какого!
В Мценске мы вместе жили на одной квартире, ложась спать, он рассказывал о своих вечерних похождениях. В паре, я у него был ведомым, летали на «свободную охоту» за линию фронта, на штурмовку немецких колонн пехоты и авиации.