«Мы были одна семья»
Юрий Александрович Горьков родился в 1928 г. Окончил Горьковское училище зенитной артиллерии (1949 г.), Академию ПВО (1962 г.) и Военную академию Генерального штаба (1971 г.). Командовал взводом, батареей, дивизионом, полком, бригадой, дивизией ПВО. Был начальником штаба 14-й ОА ПВО. В 1978 — 1983 гг. — командующий 10-й отдельной армией ПВО — заместитель командующего войсками и член Военного Совета Ленинградского военного округа. В 1983 — 1988 гг. — начальник штаба Московского округа ПВО. Награжден многими орденами и медалями СССР. Автор книг «Кремль. Ставка. Генштаб», «Государственный Комитет обороны постановляет (1941- 1945 гг.). Цифры, документы», двухтомника о маршале Г.К. Жукове и ряда других трудов. В настоящее время — консультант Историко-архивного и Военно-мемориального центра Генерального штаба ВС РФ.
МЫ БЫЛИ ОДНА СЕМЬЯ
…В 1977 году главнокомандующий Войсками ПВО страны Маршал Советского Союза Батицкий предложил мне, начальнику штаба 14-й отдельной армии ПВО, должность командующего 1-й армией особого назначения. Я согласился, хотя и с сомнениями в душе: уж больно много камней могло оказаться на пути от Новосибирска до Москвы. Интуиция не подвела. Павел Федорович, лучший из всех главкомов, неожиданно оставил свою должность, а его «наследник» с решением Военного Совета Войск ПВО страны не согласился, на 1-ю армию у него нашлась своя кандидатура. Зато через несколько месяцев мне предложили принять 10-ю армию…
…По приказу главнокомандующего я был назначен руководителем учений, а мой первый заместитель исполнял обязанности командующего. За время их проведения я достаточно быстро сумел узнать, кто есть кто, получил определенные сведения о подчиненных мне командирах и войсках. Лучшим в моем представлении оказался командир корпуса генерал-майор А.П. Морин, войска которого первыми и по несколько раз в день встречались с авиацией НАТО — реальным противником, в частности, его самолетами-разведчиками SR-71 и «Орион». Это была главная группировка на Северо-Западном направлении, решающая вопросы прикрытия сил Северного флота.
Одним из главных вопросов, который нужно было решать с учетом перспективы развития нашей структуры, являлся вопрос подготовки кадров. Ведь армия в это время переходила на зенитные ракетные комплексы С-300, новое радиолокационное вооружение, самолеты 4-го поколения. Военный Совет принял решение укомплектовывать перевооружаемые части офицерами, окончившими высшие военно-учебные заведения, причем после обязательного их собеседования с начальниками родов войск и их заместителями.
В вопросах перевооружения авиации 10-я армия была в лидерах. Первая четверка МиГ-31, пилотируемая генерал-майором Андреевым и опытными пилотами, прибыла в 174-й гвардейский иап имени дважды Героя Советского Союза Б. Сафонова. Рассыпавшись в левый веер, они по очереди совершили посадку. Наследники Бориса Сафонова встречали их в парадном строю с развернутым Боевым Знаменем. Впрочем, событие это было не узковедомственное, так как вместе с Военным Советом армии летчиков встречали секретарь Мурманского обкома В.Н. Пашин и 1-й секретарь Мончегорского горкома партии Л.П. Кавинский.
К прибытию МиГ-31 и их приему все было готово по-настоящему, в том числе новая казарма для личного состава, которого было больше, чем в других иап. Батальон военных строителей, сформированный в корпусе, во главе с подполковником А.И. Капланом, возвел укрытия, хранилища, заправочную и ряд других объектов.
Вскоре полк заступил на боевое дежурство. Когда же СР-71 был встречен в воздухе нашим первым воздушным бойцом МиГ-31, вооруженным ракетами, идущим на той же высоте и с той же скоростью, НАТОвцы сразу сменили свои маршруты.
Прием новой матчасти, оборудование боевых позиций и переоборудование аэродромов потребовали от руководства и всего коллектива армии дополнительных усилий. Однако характерно, что ни охов, ни нытья не было, наоборот, все работали с желанием, с настроением. Надо сказать, что многие офицеры, особенно авиаторы, с этими вопросами никогда ранее не сталкивались, поэтому основные работы выполняли ракетчики и эртэвшники, эти самые скромные люди. Была организована группа порядка пятнадцати генералов и офицеров, которые разработали таблицы, схемы, провели расчеты необходимых материалов и времени.
Мне самому пришлось каждые четверг или пятницу вылетать в Мончегорск, чтобы побывать на каждой позиции. Это позволяло видеть все узкие места, определять, какая из служб не укладывается в утвержденные Военным Советом сроки, вовремя спросить с виновных, поблагодарить тех, кто успешно справлялся с задачами.
Следует заметить, что одновременно с подготовкой аэродромов и позиций пришлось также строить дома для офицеров и казармы для личного состава, столовые, бани и даже клубы. Что ж, строительство для нас, зенитчиков, дело знакомое. Лично мне пришлось им заниматься как на лейтенантском, так и на генеральском уровне. Но скажу, что для нас, северян, образцом в этом вопросе был прежний командующий генерал-лейтенант Ф.А. Олифиров, в полном смысле поставивший армию «на ноги». При нем было построено все необходимое для жилья и обеспечения боевой подготовки. А генерал-лейтенант В.С. Дмитриев начинал строительство уже в железобетонном варианте… Кстати, хочу еще раз поблагодарить командование и военных строителей Северного флота, которые оказывали нам немалую помощь не только в строительстве различных объектов и жилого фонда, но и организовали завоз строительных материалов.
Сколько всего было построено, можно вспоминать долго, но я ограничусь лишь тем, что скажу, что во все работы глубоко вникали и активно в них участвовали политработники — генералы АС. Иванов и В.Т. Кардаш, полковники А.И. Мягков, В.А Молотокас и другие. И я не знаю, получилось бы у нас все задуманное, если бы им не удавалось сплачивать воинские коллективы, нацеливать, настраивать солдат и офицеров на выполнение всех поставленных задач…
Понятно, что главной целью всей нашей совместной работы было повышение боеготовности войск и качества несения боевого дежурства. Здесь, кстати, особое значение приобретал вопрос внезапности — как один из решающих факторов победы в современном бою. Нет смысла объяснять всю важность этого вопроса, в особенности для нашей 10-й армии, оборонявшей северо-западный фланг Советского Союза и практически постоянно находившейся в соприкосновении с вероятным противником.
Вот почему, уже с самого начала перевооружения армии на С-300, мы начали строить из подручного материала ложные позиции. Из железных бочек составляли пусковые, заменяли кабины К-1 и К-2 техникой из заменяемых комплексов, которую включали при подлете разведчиков СР-71, протягивали списанные кабели. В результате уже первый снимок из космоса четко показал шесть пусковых установок на месте трех, девять — на месте шести… Пионером в этом деле был корпус и по предложению генерала А.П. Морина была сделана целая «полковая группировка» — макеты ЗРК, которые по всем правилам развернули в районе Кировска. Самолеты-разведчики противника обнаружили «группировку», а мы через несколько дней сменили ее позицию… СР-71 пришлось совершать еще несколько полетов, прежде чем его экипаж разобрался, что его обманули.
Применяли мы тактические обманы и в авиации. До прибытия к нам МиГ-31 отвадить НАТОвские СР-71 было практически некому — не бить же его ракетой с земли! Но придумано было следующее: по данным разведки, в воздух поднимался Су-15, разгонялся до динамического потолка и при сближении с противником наш летчик докладывал командиру корпуса открытым текстом: «Цель вижу!», на что тот командовал: «Ракеты на подготовку!» После доклада о готовности ракет генерал Морин распоряжался: «Пуск по моей команде!», а СР-71 тут же делал маневр на 80 — 100 км от границы нейтральных вод, продолжая полет вдоль Новой Земли до архипелага Земля Франца-Иосифа…
…Как больно, что фактически все, что делалось и создавалось нами тогда, во что были вложены самоотверженный труд и многомиллионные средства, сегодня представляется якобы никому не нужным. Не думаю, что это опасное заблуждение будет продолжаться слишком долго — вот только бы осознание к нам пришло изнутри, а не как следствие происшедших событий…