Тэги

Похожие посты

Добавить в

«Гвардейцы-сафоновцы». Сержант Бокий.

Коренастый человек в кожаном потертом костюме осматривал готовый к вылету самолет. Он обошел широко расставленные крылья, вспрыгнул на плоскость, тщательно проверил моторы и оборудование кабины. Темные пальцы его жестких рук ловко скользили у рычажков и кнопок механизмов.

Когда мы подошли к капониру, он повернул к нам смуглое, озабоченное лицо и вновь принялся за работу. На обветренной коже, около самого глаза светлел треугольник широкого шрама.
— С ним вот вместе мы все боевые вылеты проводим, защищаем друг друга, — сказал мне капитан Коваленко. — Это мой ведомый, сержант Бокий.

По первому впечатлению Бокий, так же как и Коваленко, был больше похож на мирного рабочего, чем на летчика-истребителя гвардейца. И действительно, в недавнем прошлом — он ростовский слесарь. Не порывая с производством, вступил, незадолго до начала войны, в городской аэроклуб, в свободное время осваивал теорию и практику летного искусства.

Большие трудности встретились ему на пути к летному мастерству.
— Когда впервые взлетел с инструктором на учебном самолете, — рассказывал сержант, — показалось, что никогда, наверное, не смогу самостоятельно летать. Все так и бежит перед глазами, так и проскакивает, никак не сосредоточишь внимания.

Немного ошеломленный сошел он на землю после первого полета.
— Что — трудно? Думаете — не справитесь? — спросил его инструктор аэроклуба.
— Справлюсь! — помолчав, сказал Бокий.

Ни на мгновение не отказался он от своей мечты — стать летчиком. Упорство, воля к победе живут в его крови. Он привыкал к учебному самолету, внимание уже не рассеивалось. Уже самостоятельно он водил верткую крылатую машину.

Он стал военным летчиком. Его направили истребителем на Северный флот, зачислили в полк, которым командовал Борис Сафонов.

Серьезнейшее испытание ждало Бокия в одном из первых боев.

Встретившись с «мессершмиттами», советские «ястребки» рассредоточились, и им не удавалось снова собраться в боевой строй. В эти мгновения Бокий почувствовал опять, что его внимание не поспевает за стремительными темпами воздушного боя.

Кругом была ослепительная голубизна. Из прямых клубящихся колонн облаков внезапно выскакивали, как гудящие снаряды, вражеские самолеты. Пулеметных очередей не было слышно, но внезапно снопы пуль проносились как будто у самых ушей. Бокий не успевал прицеливаться, а противник уже проносился мимо, исчезал в облаках.

Огромным усилием воли Бокий сосредоточил внимание. Он заметил — вражеские самолеты летят один за другим, замкнутым кольцом. Ему пришла в голову дерзкая мысль — улучив момент, он сам вошел в это кольцо, пристроился в хвост «мессершмитту».

Затаив дыхание, поймал он на прицел летящий впереди самолет, нажал гашетку. Фашист задымил, стал падать. И в тот же момент задрожал «ястребок» Бокия, горячим ветром сорвало очки сержанта… Его самолет был тоже подбит, падал над вражеской территорией, в скалистое, темное ущелье сопки.

Но недаром Бокий до тонкости изучил свою машину! Он стал маневрировать, тянуть к своему аэродрому. Вдруг остановился пропеллер, и Бокий почувствовал, что ранен, глаза заливала кровь. Но он стал планировать — и дотянул до переднего края, сел в глубокий снег замерзшего озерка на родной земле.

К весне 1942 года он провел свыше десяти боев, сбил четыре фашистских самолета. Неизменно, когда с гвардейского аэродрома уходит в бой капитан Коваленко, его сопровождает ведомый — сержант Бокий.
— Лучшая боевая единица — это пара самолетов! — сказал мне сержант. — Основная моя цель в воздухе: любой ценой прикрыть командира. А командир меня тоже в обиду не даст. И главная наша задача — первыми увидеть врага, разбить его строй внезапным ударом.

Восемнадцать самолетов противника шли на бомбежку Мурманска. Наши истребители зашли между ними и солнцем. И едва тяжелые корабли гитлеровцев стали, выходя на цель, разворачиваться над заливом — эскадрилья Коваленко врезалась в их строй.

Охраняя хвост командирского самолета, Бокий увидел: Коваленко сбил «юнкерс», серыми брызгами разлетевшийся внизу, на скалах… Фашистский самолет заходил в хвост машины капитана. Бокий прицелился в голову врага, в прозрачный купол над фюзеляжем. Он увидел, как стеклянный колпак сорвало с фашистского самолета, летчик упал головой вперед, а самолет перевернулся и рухнул в скалистую пропасть…

Давно прошли времена, когда боевая машина Бокия казалась ему каким-то посторонним, трудно управляемым организмом. Теперь он чувствует самолет всем своим существом, в воздухе как будто сливается с ним.

После боя он выпрыгивает из кабины, с аппетитом ест, слушает патефон, играет с увлечением в «козла» в землянке командного пункта, пока не раздается телефонный звонок.
— Давайте все наши в готовность один, — негромко говорит капитан Коваленко.

И через несколько мгновений Бокий уже сидит в кабине своего самолета — маленький, немного угловатый, с обветренным жестким лицом и крепкими рабочими руками. Вслед за ведущим он поднимается в воздух — к новым боям и победам.