В.А.Утянский «Воспоминания» 22 с.
Через много лет, встретившись с Гоманюком Т.А., который был старшим в рентген-бараке, узнал, что пожар был сделан специально, чтобы уничтожить находившиеся там рентгеновские снимки пленных.
Напряженность и тревога в лагере возрастали с каждым днем. По ночам было видно зарево пожаров от бомбежек и слышен рокот моторов. Днем слышны глухие артиллерийские раскаты. Внешне все было спокойно. На вышках продолжали стоять часовые с пулеметами. Внутри лагеря немцы не появлялись. Пленные были оповещены, чтобы не выходили из бараков, иначе будут стрелять без предупреждения.
Внешнее спокойствие таило в себе страшные последствия. Немцы могли угнать пленных на запад, могли расстрелять, могли взорвать лагерь.
Фронт неумолимо приближался к лагерю 4Б.
Ночь с 22-го на 23- апреля 1945 года в бараках никто не спал.
Небо все время озарялось вспышками, никто не отходил от окон. Наконец, пришел рассвет. Всюду мертвая тишина. Километрах в двух от лагеря проходит шоссейная дорога. Мы заметили на ней движение каких-то частей и поняли, что это войска Красной Армии. Все ринулись к входным воротам лагеря. Для этого надо было выйти из сектора советских пленных и пройти через общий: англичан, американцев, французов, поляков, югославов, голландцев. Их бараки располагались торцом к основной дороге, ведущей к воротам. Собралась толпа советских военнопленных.
И вот к воротам подъехал на маленькой сибирской лошадке с автоматом через плечо, уставший и запыленный, молодой, совсем еще юный, солдат Красной Армии! Ворота раскрылись, и он въехал на территорию лагеря. Толпа приняла его в свои объятия. Все что-то кричали, каждый старался протиснуться, чтобы хоть дотронуться до его ноги, руки или до лошади. Я смог погладить лошадь. Все плакали, да никто и не скрывал великую радость.
А он, обескураженный и взволнованный, гордый и радостный, возвышался на лошадке в центре огромной толпы советских военнопленных, так много переживших и так долго ждавших часа освобождения. Казалось, лошадь и всадника несут на руках мимо вышедших из бараков и стоящих в молчании иностранцев. Он приехал в сектор советских пленных. Каждый хотел чем-то угостить, и угощали только куревом.
Наши части так стремительно продвигались, что немцы не сопротивлялись, в панике бежали. Оказалось, часовые покинули вышки еще ночью. Настало радостное и долгожданное! Забегали в бараки, хватали свои нехитрые вещи, валили проволочные ограждения и уходили из лагеря. В этом круговороте и спешке я не нашел и не простился с товарищами по лазарету.
Выбравшись на волю, я оказался в группе нескольких человек летного состава.
Мы шли на Восток, замученные, истощенные, обшарпанные.
Навстречу двигались войска Красной Армии!
***