В.А.Утянский «Воспоминания» 21 с. Мар15

Тэги

Похожие посты

Добавить в

В.А.Утянский «Воспоминания» 21 с.

Мы все наоборот.

В бараке, где у стены с окнами стояли трехъярусные нары врачей, фельдшеров, санитаров, пол выложен кирпичом.  Половина площади свободна. Людей нет. Иду, а навстречу длинный ефрейтор. В руках у меня большой складной нож, прятать его уж поздно. Немец увидел. Мы идем навстречу друг другу. Он что-то кричит, и мне понятна ругань. Хватает своей костлявой рукой мою, крепко сжимает, забирает нож и бьет по лицу. Я остолбенел. Кровь обиды и ненависти приливает к голове, сознание затуманивается. Всем корпусом подаюсь вперед в неистребимом желании вцепиться в его горло с большим кадыком. Мой решительный вид и ненависть в глазах были настолько убедительным, что он опешил и попятился назад. В сознании мелькает: «Остановись!» Я замираю, представив, как немец выхватывает пистолет и стреляет в упор. Здравый рассудок побеждает. Ефрейтор громко ругается, и мы расходимся. Какое-то время нахожусь в состоянии потрясения.

В один из дней прошел слух, что в лагерь привезли бывших легионеров и роасовцев (РОА – «Русская освободительная армия», власовцы), служивших в частях немецкой армии. Каким-то подобием строя шли они по территории сектора советских военнопленных мимо лазарета. Все, кто мог, вышли из барака посмотреть на защитников «Великой Германии». Человек 30-40, одетые и обутые кто во что, передвигались, сбиваясь в толпу.

Стоявшие на обочине больные бросали в них разные предметы, плевали и выкрикивали всякие ругательства и оскорбления. Сопровождавшие группу немецкие солдаты не обращали внимания. Это были разжалованные Гитлером «воины» из формирований предателей Советской Родины.

Среди проходивших мимо мелькнуло что-то знакомое. Я вспомнил и не поверил глазам своим. На деревянной ноге шел, припадая на протез, Даирский, стрелок-радист нашего полка. Не знаю, видел и узнал ли он меня? Пожалуй, нет, так как шли они с опущенными головами, не поднимая глаз. Их проведи в другой сектор. Наш лагерь был пересыльный. Через много лет встретился с Даирским в Ростовском аэропорту. Он на том же протезе. Куда-то улетал, а я спешил на вылете по заданию. Никакого разговора не состоялось. Он сказал, что живет в Ельце, работает на спиртоводочном заводе. Приглашал к себе. Больше мы не встречались. На встрече однополчан услышал, что Даирский умер.

Где-то в ноябре 1944 года в 23-24 часа все проснулись от криков «Пожар!» В окно я увидел зарево, казалось, горит лазарет, а ведь там много лежачих больных. Все выскочили на улицу. Горел рентгеновский барак, а он в десятке метров от лазарета за проволокой в другом секторе. Весь деревянный (похожий на финский домик) и сухой, он пылал, источая нестерпимый жар. Все дружно крышу и стены лазарета обивали водой (он  тоже вест деревянный), и, кажется, будто люди двигаются в парной. Как объяснить мой поступок? Что толкнуло меня? До сих пор не могу понять. Я знал, что рентгеновские снимки производились узкопленочным цейсовским фотоаппаратом. Не задумываясь, через окно я вскочил в горящий барак, отсоединил фотоаппарат и выпрыгнул обратно. Оказывается, за мной следил унтер-офицер Сире и тут же отобрал его у меня. Я тоже участвовал в спасении лазарета, и мы его отстояли. А рентген-барак сгорел дотла, до основания. Потом слышал, говорили, что в списке отличившихся на пожаре была моя фамилия, что полагалось сколько-то лагерных марок (были такие). Конечно, я и не подумал об их получении.

Ходила версия, что загорание произошло от короткого замыкания в электропроводке.