«Вечные однополчане». Петр КОЛОМИЕЦ.
Я знал его еще с училища. Он пользовался всеобщей любовью, этот рослый парень с веселыми серыми глазами и шапкой светло-русых волос. У Петра был ровный, спокойный характер, толковая голова. Учился он хорошо, был страстно увлечен авиацией и помогал всем, кому мог. Особенно в математике. Объяснял терпеливо, без тени зазнайства, потому к нему охотно и обращались товарищи.
Позже у Петра появился другой «конек» — высший пилотаж. К концу учебы вряд ли кто мог с ним сравниться в мастерстве сложных полетов. И тут тоже старался помочь другим, объяснял, как сам овладел той или иной фигурой, всячески подбадривал неудачников.
Получив назначение в черноморскую авиацию, я тепло попрощался с Петром, пожелал ему успехов, в которых ничуть не сомневался.
Но вскоре началась война, и Коломиец стал писать рапорт за рапортом, просясь на фронт. Ему отказывали, его убеждали, даже наказывали. Он стоял на своем:
«На моем месте может работать человек немолодой и не с таким завидным здоровьем, как у меня…»
В конце концов просьбу удовлетворили.
Весной сорок второго Петр прибыл в Заполярье, в наш, тогда уже гвардейский, истребительный полк. Как всегда, быстро сдружился с товарищами. Бывалые сафоновцы Александр Коваленко, Павел Орлов, Василий Адонкин, Петр Сгибнев охотно делились с ним своим боевым опытом. Петр с уважением слушал их.
На первое боевое задание пошел спокойно, чувствуя локоть новых, фронтовых друзей.
Я тогда уже находился в тыловом госпитале, и о своей первой воздушной схватке Коломиец рассказал мне позже.
В то утро тяжелые серые тучи низко висели над аэродромом. Летчики, столпившись у КП, гадали, разрешат ли вылет. Из донесений разведки было известно, что вражеская авиация готовится бомбить наши наземные войска. Поступил приказ — истребителям быть готовыми отразить массированный налет. Но погода ухудшилась, и кто может знать, вылетят ли гитлеровцы…
Командир разговаривал по телефону с вышестоящим штабом, доказывал, что для бомбардировщиков такая погода — находка. Это там и сами, разумеется, знали, но сомневались в возможности действий истребителей: не побьются ли о сопки при такой низкой облачности, не принеся никакой пользы.
Закончив долгий и трудный разговор, Сгибнев положил трубку, несколько секунд постоял в задумчивости. Потом решительно повернулся и крупными шагами направился к своему самолету. Его техник поспешил за ним. Сгибнев на ходу сказал ему что-то, тот побежал бегом.
Только надев парашют, командир группы подозвал к себе своих ведомых.
— Обстановка, ребята, сложная. В районе Титовки сплошная облачность. Врагу это на руку. Не отрывайтесь, держитесь друг друга. Полетим под облаками. Если сильно прижмет к земле, берегом вернемся домой. Таков приказ!
Сгибнев внимательно оглядел летчиков. Взгляд его задержался на Коломийце. Новичок смотрел смело, спокойно.
— Полетите моим ведомым, — сказал командир. И, обращаясь ко всем, предупредил: — Сообщать в эфир только о появлении врага и об опасности. Ясно?
— Ясно!
— Мой заместитель в воздухе — капитан Адонкин. Идем к Рыбачьему. По самолетам!
В хмурое небо взвились две красные ракеты, взревели моторы. Один за другим самолеты легли на заданный курс.
Наконец в эфире прозвучал голос Сгибнева:
— Впереди и выше — «юнкерсы» в сопровождении «мессеров». Нас, видимо, не заметили, развернулись влево. Идти за мной!
Вскоре наши истребители оказались позади фашистских самолетов.
— Выбирайте цель и атакуйте самостоятельно! Не забывайте прикрывать друг друга! — подал команду Сгибнев и тут же погнался за вражеской машиной.
Дистанция между ним и «юнкерсом» быстро сокращалась. Фашистский летчик летел со снижением, потом перешел в горизонтальный полет. Сгибнев вместе с Коломийцем оказались у него в хвосте. Командир не торопился. Аккуратно приподнял нос своего «ястребка», открыл огонь. Пули прошили «юнкерс». Машина вильнула в сторону, на ней показалось пламя. Коломиец впервые увидел сбитый самолет: несколько минут он планировал, оставлял за собой хвост дыма, затем носом устремился вниз…
Вскоре на гранитной сопке запылал еще один «юнкерс».
В разгар боя Петр заметил, что летчик Адонкин погнался за одним из гитлеровцев, но самому ему в хвост стал пристраиваться другой.
— Ноль два! У вас в хвосте «мессер»! — крикнул в эфир.
Адонкин положил машину в глубокий вираж, фашист повторил его маневр и оказался в сетке прицела Коломийца. Моментальная пулеметная очередь прошила фюзеляж, «мессер» сразу пошел вниз…
Бой продолжался. Более сорока самолетов бросил противник на нашу морскую пехоту в районе Титовки. Вражеские машины рассчитывали пройти незаметно, скрываясь в облаках, затем снизиться и пикировать на цель. Но внизу их встретили наши истребители.
Окрыленный первой победой, Петр дерзко нападал на врагов, не упуская из виду машину командира.
Когда все наши летчики, выполнив задание, вернулись на аэродром, кто-то из «старичков» спросил Сгибнева, доволен ли он своим ведомым.
— Дерется, как опытный боец, — коротко сказал командир. — Такой не подведет!
— А почему с первого раза — как опытный? — допытывался кто-то из молодых.
— Есть мастерство пилотажа, выдержка… — Сгибнев подумал и вдруг решил: — Просто — летчик-истребитель по призванию! Мы еще убедимся в этом…
Командир не ошибся. Герой Советского Союза Петр Коломиец совершил сотни боевых вылетов, и не один гитлеровский ас нашел свою гибель в бою с ним…